Мацкявичюс: прямой эфир помог мне стать раскрепощенным в кадре

Эрнест Мацкявичюс долго выбирал, чем в жизни заниматься профессионально – театром, карате или работой в газете. В итоге стал журналистом и телевизионным ведущим. Работал в «репортерском спецназе» – был парламентским корреспондентом НТВ. Говорит, что после ухода с этой беспокойной должности здоровье резко пошло на поправку. В настоящее время – ведущий программы «Доброе утро, Россия!».

– Эрнест, когда у вас возникло решение стать журналистом?

– Поступал на факультет журналистики я сразу после школы. Но срезался на сочинении, и пришлось пойти в армию. «Косить» не пытался, тем более что тогда это было просто невозможно. Служил в пограничных войсках на севере, охранял, как говорили, «водные рубежи страны». После армии предпринял вторую попытку проникновения в журналистский цех, но пошел другим, не лобовым путем. Поступил на рабфак факультета журналистики, проучился год и в 1989-м стал, наконец, студентом. Кстати, на этот раз я был единственным рабфаковцем, написавшим сочинение на «отлично».

– То есть решение стать журналистом было твердым…

– Папа у меня режиссер, мама – журналист. Поэтому у меня были попеременные увлечения: то театром хотелось заниматься, то журналистикой. В конце концов решил все-таки пойти в журналисты. Может быть, потому, что слишком много было театра в моей жизни. А может быть, и потому, что сочинения мне всегда удавались, стихи, рассказы. Можно было пойти в Литинститут, можно во ВГИК на сценарный факультет, но в итоге поступил в МГУ.

– На газетное отделение?

– Да. Однако скоро выяснилось, что видеть свою подпись под газетным материалом мне маловато. И предложение попробовать себя на ТВ я воспринял, как шанс реализоваться на новом, незнакомом, но страшно заманчивом участке, где можно заявить о себе по-настоящему. Где-то с третьего курса, с 1991 года, стал работать на телевидении. Снимал репортажи для программы «13.31» телекомпании «ВиД». Потом была программа «Архипелаг», работа в редакции международных программ, в передаче «Панорама». С 1993 года – на НТВ.

– А на «четвертую кнопку» как попали?

– На НТВ меня позвал мой однокурсник Володя Ленский, который сейчас собственный корреспондент Первого канала в Америке. Вообще, у нас был очень удачный курс. Из него вышли Ленский, Андрей Черкасов, Слава Грунский, Саша Хабаров, Сережа Гапонов, Сережа Дедух, Володя Чернышев, Леша Ивлиев, Наташа Мальцева, Андрей Малахов. Мы, наверное, родились в удачное время, в удачное время окончили университет. Наступили такие времена, когда телевидению понадобились «свежая кровь», новые люди, незашлакованные мозги. На НТВ это было востребовано.

– О чем был первый репортаж, помните?

– Такое не забудешь. В сентябре 91-го я снял репортаж об экстрасенсе Сергее Берозашвили, который с помощью собственной энергетики отгонял танки от Белого дома. В фантасмагорической обстановке тех дней сюжет смотрелся вполне гармонично. Вышел он в программе «13.31». «Взглядовское» начальство оценило его как вполне удачный.

– А первый выход в прямой эфир?

– Первый прямой эфир случился для меня пять лет спустя, в 1996 году, уже на НТВ, во время выборов президента. До этого были только репортажи из Думы, записанные заранее. А тут ПРЯМОЕ включение! Когда потом я увидел запись этого включения, меня поразили мои вытаращенные глаза и перепуганное лицо.

Хотя говорил я, кажется, довольно гладко. Через полчаса было повторное включение, и уже на нем я все недочеты исправил. Хитро прищурился, голос обрел почти левитановскую торжественность и звонкость… Хотя руки дрожали. А потом я с удивлением понял, что именно прямой эфир помог мне стать раскрепощенным в кадре.

– А первый выход в прямой эфир?

– Первый прямой эфир случился для меня пять лет спустя, в 1996 году, уже на НТВ, во время выборов президента. До этого были только репортажи из Думы, записанные заранее. А тут ПРЯМОЕ включение! Когда потом я увидел запись этого включения, меня поразили мои вытаращенные глаза и перепуганное лицо. Хотя говорил я, кажется, довольно гладко. Через полчаса было повторное включение, и уже на нем я все недочеты исправил. Хитро прищурился, голос обрел почти левитановскую торжественность и звонкость… Хотя руки дрожали. А потом я с удивлением понял, что именно прямой эфир помог мне стать раскрепощенным в кадре.

– Тяжела доля парламентского корреспондента?

– Как раз в 1996 году НТВ получило «четвертую кнопку» целиком, и появилась необходимость заполнять эфир, начались изнурительные прямые включения. В 10 утра – включение, потом в 12. На 14.00 сюжет, на 16.00 – включение, а на 19.00 и то и другое. Давно я, признаюсь, не был в Думе, не знаю, какая там сейчас атмосфера, но в те годы кондиционеры практически не действовали. И в тех помещениях, где работали журналисты, летом стояла такая духота, что уже через 15 минут пребывания там у некоторых корреспондентов наступало предобморочное состояние. Скажу честно, после ухода из Думы у меня сразу же улучшилось здоровье! И физическое, и психическое. Вообще, парламентский корреспондент – это такая репортерская школа спецназа. Журналист, который поработал в Думе год, уже может все. Даже сейчас ночная работа в «Утре» – ничто по сравнению с Думой. Я искренне сочувствую тем, кто сейчас там работает, и преклоняюсь перед ними. И готов в любой момент поднять тост «За тех, кто в Думе!».

– Депутаты вас помнят?

– Так я же никуда не делся! Есть «Доброе утро, Россия!», вот дебаты были, на которые приходили многие старые знакомые – политики, с которыми мы провели под одной крышей не один год.

– А люди на улицах узнают?

– Бывает. В основном, наверное, потому, что моя внешность нехарактерна для московских широт.

– Какая реакция?

– В целом доброжелательная.

– Узнают ли вас сотрудники ГИБДД и помогает ли эта сторона известности в передвижениях по забитой пробками столице?

– Кажется, помогает. Честно говоря, общаться с незнакомыми людьми хочется не всегда. Но наверное, делать это надо, и вести себя с людьми нужно естественно. Кстати, прямой эфир помогает добиться этого состояния. У меня есть коллеги, которые все время «пребывают в образе», даже в повседневной жизни. У человека на лице одна и та же маска, отполированная взглядами миллионов телезрителей. И он все время об этом думает. Общение с такими людьми я для себя считаю полезным. Потому что, глядя на них, понимаю, как не надо себя вести.

– Сниматься в глянцевых мужских журналах вам, случайно, не предлагали?

– Как-то на обложке одного из журналов в коллекции Кати Рождественской я появился в качестве молодого Ван Гога. Еще с ухом. Других прецедентов не было.

– А на литовское ТВ вас поработать не приглашали?

– В Литве достаточно своих журналистов. И потом, для меня первый язык – все-таки русский.

– Литовский совсем забыли?

– Не совсем, но практики не хватает. Хотя, когда приезжаю в Литву, все быстро вспоминается.

– А там вас узнают?

– Как ни странно, да. Наверное, российские каналы там тоже принимаются.

– История раскола на НТВ дело давнее. Какие внутренние ощущения остались от тех событий, если смотреть на них из сегодняшнего дня?

– Уходить было жалко, честно говоря. Сначала я сильно скучал. Но, судя по тому, что я слышал от своих коллег и друзей, оставшихся на НТВ, это уже совсем другая компания. Там уже другие отношения, другие люди, да и сам я сильно изменился. Кроме того, со временем я вдруг понял, что кризис, который канал пережил в 2001 году, многим моим коллегам, да и мне, наверное, тоже, все-таки пошел на пользу. Канал НТВ в то время представлял собой огромную корпорацию, продолжавшую разрастаться и бюрократизироваться, где все должности и обязанности были расписаны на много лет вперед. Концентрация талантов и амбиций на квадратный метр площади восьмого этажа Останкино приближалась к ста процентам. Перспектив для роста – ноль, мой потолок – парламентский корреспондент. Для меня последние годы на НТВ, честно говоря, были непростыми. Я с ужасом осознавал, что через год-два, через десять лет я буду заниматься тем же, чем сегодня. Уход половины коллектива дал дорогу тем, кто не был до конца востребован тогда. И обогатил другие каналы замечательными профессионалами. Конечно, «переезд» пережили не все, но на то он и кризис. Впрочем, это оценка сегодняшнего дня. Может быть, еще через пару лет все будет выглядеть как-нибудь иначе.

– Раньше вы работали в одиночку, сейчас – в команде. Разница существенная для вас лично?

– Раньше мне приходилось руководить небольшим коллективом операторов в Госдуме. Расставлять их правильно на «депутатских тропах», подсказывать, когда писать интервью, когда снимать «перебивки». В сущности, это ведь тоже командная работа. Принципиально сейчас мало что изменилось за исключением режима. На работу приходится приезжать к часу ночи, эфир в 5.30 и 8.45. Спать – днем. Не всегда это удается. Но команда у нас замечательная, «костяк» пришел еще с ТВ-6 вместе с программой «Пролог». С моим шеф-редактором Ирой Кадыковой мы вообще учились в одной группе в университете. Все в нашей команде знают свои обязанности, механизм работает четко. Локомотив «Доброго утра» ровно идет по хорошо проложенным рельсам. Конечно, третий сезон заниматься одним и тем же бывает скучновато, но возникают и отдушины. Такие, например, как предвыборные дебаты. Хорошая возможность встряхнуться и поработать в интересном мне амплуа.

– Какой приоритет в выборе тем для «Утра»?

– Приоритет – это информация, которая важна человеку, собирающемуся на работу. События, случившиеся за ночь, события наступающего дня, сведения полезные в принципе с научной, культурной, медицинской и потребительской точек зрения. И еще надо попробовать передать хорошее настроение тем, кто нас смотрит. Трупы к утреннему кофе мы зрителям не предлагаем.

– Эрнест, а как проводите досуг?

– Полгода назад у меня родилась дочка. Любому ребенку, а московскому вдвойне, нужен свежий воздух. Взял кредит в банке, купил дачу, вывез туда семью. И теперь все свободное время занимаюсь домашними делами, обустройством «гнезда».

– Неужели и гвозди сами забиваете?!

– Гвозди забивать тоже приходится, и душевую кабину устанавливать, и стиральную машину подключать. И карнизы, шторы, люстры – все вешал самостоятельно. По нашим временам это большая экономия. Приходится вспоминать полузабытые навыки – и осваивать новые! Рождение Дальки и кредит заставляют жить немного иначе, чем жил раньше.

– Хобби у вас есть?

– Сейчас «хобби» – это семья и ребенок. И немного – гитара. Правда, долгое время она пролежала у меня в чехле. Но этим летом на съемках программы «Форт боярд» я познакомился с замечательным музыкантом Сергеем Трофимовым. Мы играли в одной команде, а все свободное время проводили с гитарой. Теперь моя домашняя гитара расчехлена. В свое время еще я занимался карате, стиль сито-рю, дошел, правда, недалеко, до зеленого пояса. Но была одно время мысль делать спортивную карьеру. Однако телевидение перевесило.

– Есть случай в вашей профессиональной биографии, который вы вспоминаете с улыбкой?

– Из последнего вспоминаются парламентские дебаты. Они у нас, если вы помните, довольно бурно проходили. В особенности когда в них участвовал лидер ЛДПР. И вот, зная вспыльчивый характер Владимира Вольфовича, мы предупредили нашего администратора Володю, чтобы он при первых признаках конфликта грудью закрывал электронное табло – ключевую часть декораций нашей программы. Конфликт не заставил себя ждать – Жириновский атаковал представителя партии «Русь». Из режиссерской рубки немедленно выскочила наш продюсер Вера Кричевская и несколько раз звонко прокричала в студию: «Володя, береги табло!» Первым на этот крик откликнулся Владимир Вольфович, который обернулся, кивнул, мол, понял, и стал вести себя гораздо осторожнее. Боюсь, правда, смысл этой просьбы он истолковал по-своему.

Александр Орлов

Источник: НОВЫЕ ИЗВЕСТИЯ